Эх, сейчас бы на теплое морюшко, с рыбками зажигать, а не это вот всё, думала Персефона, не находя в себе сил встать, наконец, с дивана. Пора было не то что собираться – выходить и выезжать было пора, однако сил ее женских, хоть и божественных, решительно на это не хватало.
Официально весна начиналась завтра, а стало быть, пора к маме. Таков был уговор, и не ей его менять. И хоть муж стенает привычно «на кого ты меня покидаешь», она-то знает – он переживёт. Видела она месседжи от Орфея с Одиссеем. Эти хитро… мм, умные друзья там, наверху, уже ждут отмашки, чтобы раскрутить как следует колесо холостяцкого житья. В ее, Персефонино, отсутствие.
А я, накручивала себе Персефона? Я опять у мамы на даче всё лето! Блииин, дача размером с целый подлунный мир, и дел на ней невпроворот. Матери нравится, век бы в земле копалась, сажала-полола и кроликов своих разводила. Нет бы хоть раз, как порядочные, выбрались с ней на какой-никакой оллинклюзив, себя показали, других заценили. А то толку от этой вечной молодости и нетленной красоты! От этих алмазов пламенных из пещер наших каменных, коих у меня не счесть, но носить их тут особо некуда, да…
Аид осторожно заглянул в комнату, увидел печальную моську любимой и этот чертов гранат у нее в руках. Уж сколько ему высказано за этот трюк! А что было делать, за любовь надо бороться. Говорят… Как умел, так и боролся, но этот ее аргумент в их спорах – мол, да если б я знала правду про эти твои гранатовые зернышки! - всегда последний. Следом за ним идет уже оружие невербальное и абсолютно бронебойное. Женские слезы, безмолвные и безутешные. Чувствуется, они уж на подходе. Этого допустить никак нельзя.
А где-то у нас еще осталась бутыль сицилийского шираза прошлого урожая, припомнил Аид. Сицилия – отдохновение Персифониной души, места родные и дивные, и вина там весьма неплохи. Все средства хороши, чтобы развеселить любимую, а это – особенно. Так, бокалы, печеньки, шоколадка. Сегодня, ладно, без колбаски, ибо romantigue, надо соответствовать. Ну, свечи по щелчку в нужный момент сами вспыхнут, я ль не бог подземного огня… Ну, помогай Зевс, пойду весну выручать!
Под утро – хотя какое под землей утро? – на диванчике, уютно обнявшись, сладко спали двое. Догорали свечи, и вино потухало в бокалах. На земле в эту минуту пошел густой мартовский снег. Он падал пушистыми хлопьями и укрывал все края и страны, словно подтыкал одеялко под бочок спящей планете.
- Вот люди, странные создания, - думал старый моряк из города Н., тайком от жены куривший в форточку на кухне. – Как первое марта – так крик и заклинания: где весна? приди, весна! Знают ведь, что март дело ненадежное… Бывает, и море замерзнет, такой вот март. Хоть и подснежники цветут уже. Ничего не помнят люди, каждый март для них как первый… Проснется ваша весна, дайте срок. И все пойдет в извечном ритме.
Моряк еще немного полюбовался на медленный и тихий снег и пошел досыпать. И снились ему хорошие, правильные сны…
